Семь утра, а она опять спит

Семь утра, а она опять спит!» — эти слова стали для меня своеобразным будильником, сигналом, что новый день начался не для жизни, а для выживания.

Глава 1. Утро, которое всё решило

Грохот в дверь спальни разорвал тишину ровно в семь ноль три. Я подняла голову с подушки, чувствуя, как тусклый рассвет пробивается через занавески, и не успела даже осознать, где нахожусь.

— Семь утра, а она опять спит! — голос Галины Сергеевны, грозный и недовольный, пробивал дверь насквозь. — **Олег уже на работе, а она, видите ли, отдыхает!»

Я машинально свернулась, словно боялась, что громкий голос может меня поранить. Но тщетно — он уже сделал своё дело. Внутри меня снова поднялась волна знакомой боли, та самая, что поселилась там после её переезда к нам три месяца назад.

Олег, мой муж, объяснял тогда просто:

— Мама устала жить одна. Мы единственные дети. Ей тяжело. Где она будет ещё?

Где… О, я знала, где. В нашей квартире, в нашем быту, в каждой комнате, в каждом слове, в каждом моём шаге.

Я вздохнула, натянула халат и открыла дверь.

Галина Сергеевна стояла в коридоре, как генерал перед солдатом.

— Доброе утро, — попыталась улыбнуться я.

— Для кого доброе? — фыркнула она. — С утра никто не приготовил завтрак. В доме грязно. Стирка стоит. А ты — спишь!

Я опустила глаза. В очередной раз объяснять бессмысленно. Она никогда не поверит, что встаю я раньше всех — готовлю обед Олегу, кормлю кота, убираю кухню, стираю, а потом снова ложусь хотя бы на десять минут, пока тело не перестанет дрожать от усталости.

Но утром она всегда видит меня именно в момент, когда я пытаюсь перевести дыхание — и этого достаточно, чтобы сделать выводы.

Глава 2. Труд, который никто не видит

Я спустилась на кухню, где уже кипела вода. Галина Сергеевна сидела за столом, надетые поверх пижамы очки блестели холодным стеклом.

— Ты хотя бы яйца умеешь варить правильно? — спросила она ядовито, глядя на меня, будто на школьницу, провалившую урок.

— Думаю, да, — тихо ответила я.

— Думаешь. Вот именно. Всё у тебя — думаешь. А надо — знаешь!

Я молча поставила яйца в кастрюлю.

Пока я готовила, она шумно переворачивала журналы, что-то бурчала себе под нос, вспоминала, как «нормальные женщины» ведут хозяйство и как «нормальные невестки» уважают свекровей.

Её слова стекали по мне как ледяная вода: неприятно, холодно, но привычно.

Когда завтрак был готов, я села на край стула, понимая, что всё равно меня поднимут.

— Ты где собираешься сидеть? — она прищурилась. — Стол нужно протереть. Потом выбросить мусор. Потом постелить постель. Потом…

Потом. Всегда есть «потом».

Жизнь превратилась в бесконечный список дел, который я выполняла так быстро и тщательно, как могла. Но всё, чего я касалась, для неё становилось неправильным.

— Ты не умеешь гладить.

— Ты не умеешь готовить.

— Ты не умеешь разговаривать.

— Ты не умеешь жить.

Олег?

Олег исчезал на работе — по крайней мере так он говорил. Иногда я ловила себя на мысли, что он бежит. Бежит туда, где никто не кричит, где нет споров, где нет меня — той, что стала теневым отражением самой себя.

Глава 3. Тело, которое сдаёт

Вечером того же дня я почувствовала, что силы покидают меня. Сердце билось слишком быстро, руки дрожали, ноги подкашивались. Я зацепилась за дверной косяк, когда Галина Сергеевна снова начала поучать:

— Кто так полы моет? Ты воду зря льёшь! У тебя всё через одно место!

Я хотела ответить. Хотела объяснить. Хотела попросить хотя бы пять минут тишины. Но слова застряли в горле.

Я только кивнула и продолжила выжимать тряпку.

— Господи, на кого мой сын женился…

Эти слова ударили сильнее любой физической боли.

Ночью я проснулась от острого комка под рёбрами. Казалось, кто-то распахнул внутри меня холодное окно, и тугая тоска проникла в каждую клетку.

Я тихо плакала, чтобы никто не услышал — ни свекровь, ни Олег.

Олег вернулся поздно. Он даже не зашёл ко мне. Просто прошёл в ванную, потом на кухню, потом в гостиную. И лёг спать на диване.

Без объяснений.

Без слов.

Без взгляда.

Глава 4. Перелом

Прошла неделя. Или две. Я уже не различала часы и дни. Всё смешалось.

И вот однажды утром я снова услышала:

— Семь утра, а она опять спит!

Но что-то внутри меня хрустнуло — как сухая ветка под сапогом.

Я поднялась.

Открыла дверь.

Посмотрела свекрови прямо в глаза.

И впервые в жизни сказала:

— Я устала.

Она оторопела — впервые за всё время.

— Что ты сказала?

— Я устала, — повторила я. — Я больше так не могу.

— Ах вот как? — её голос сорвался на злую, почти животную ноту. — Значит, ты жаловаться пришла? Ты думаешь, мне легко? Я старый человек! Я…

— Мне двадцать семь, — перебила я. — И я живу как женщина, которой семьдесят.

Она хотела что-то ответить. Но я прошла мимо. Прошла на кухню. Села. И положила голову на руки.

Служить можно долго.

Но в какой-то момент даже свеча, горящая ради тепла других, догорает.

Глава 5. Правда, которая всплыла

Вечером я услышала, как Олег и его мать разговаривают на кухне.

— Мама, ну хватит уже придираться. Она и так всё делает.

— Она ничего не делает! Ты слепой!

— Ты просто слишком требовательная…

— Я? Я?! Если бы она была такой женщиной, как твоя первая любовь…

Первая любовь.

Я застыла.

Я не знала этой истории.

Он никогда не говорил.

Галина Сергеевна продолжала:

— Ты же сам сказал, что женился на ней, чтобы не быть одному. Не от любви!

Внутри меня что-то оборвалось.

Не от любви.

Не от любви.

Эти слова застряли в груди как нож.

Олег что-то ответил, но я уже не слышала.

Мир стал глухим, будто меня погрузили под воду.

Глава 6. Решение

Ночью я собрала в сумку несколько вещей.

Только самое необходимое.

Только то, что поместилось в маленькую дорожную сумку, которую подарила мне мама много лет назад.

Я тихо вышла из спальни.

Тихо прошла по коридору.

Тихо открыла дверь.

Но Галина Сергеевна проснулась.

Она вышла, увидела меня с сумкой и побледнела.

— Ты куда это?

Я посмотрела на неё спокойно, впервые без страха.

— Туда, где я смогу жить. А не существовать.

Олег выбежал из комнаты, сонный, растрёпанный.

— Ты что делаешь?!

— Ухожу.

— Куда?

— Туда, где меня не будут ломать каждый день.

Он попытался меня остановить, но впервые я увидела в его глазах то, чего так боялась — пустоту. Никакой боли. Никакого сожаления.

Просто растерянность.

И я поняла — он не будет бороться. Он никогда не боролся.

Я закрыла за собой дверь.

Глава 7. Новая тишина

Я вышла на улицу. Был ранний рассвет — тихий, серый, будто небо тоже устало.

Я вдохнула холодный воздух и почувствовала, что в груди впервые за много месяцев стало свободно.

Не легко.

Не радостно.

Но свободно.

Иногда свобода не похожа на полёт.

Иногда она похожа на рану, которая наконец перестала кровоточить.

Я шла по пустой улице, и каждый шаг звучал как маленькая победа.

Я не знала, куда именно направляюсь.

Но знала одно: туда, где больше не услышится:

— Семь утра, а она опять спит!

Где услышится только тишина.

Моя собственная.

Мой первый шаг к себе.